Текст статьи находится на сайте ГАЗЕТА

Cпасти рядового мурзика

В России появился новый вид благотворительности: вместо денег выпускникам детских домов дают возможность их заработать

В столице появился неформальный союз предпринимателей, которые трудоустраивают в своих фирмах воспитанников детских домов, по большей части провинциальных. Перспективных подростков работодатели присматривают еще тогда, когда до выпуска тем остается по несколько лет, и уже не выпускают их из вида. Своим примером бизнесмены хотят напомнить коллегам о том, что в российских детских домах сейчас живут миллион детей, 90 процентов из которых после выпуска неминуемо станут алкоголиками, уйдут на панель или в тюрьму. Спасти хоть кого-то из этих подростков можно, если дать им вместо единовременных пожертвований, которые их только развращают, возможность заработать самим. Впервые эта идея пришла в голову московскому хирургу Герману Пятову лет пять назад. Отдел научного центра хирургии РАМН, в котором работает Герман, занимается сменой пола у транссексуалов. Чтобы сделать из мужчины женщину, необходимо 4 операции. Чтобы из женщины мужчину – 7. Чтобы сделать человека хотя бы из одного выпускника детдома, нужна всего одна операция - операция над самим собой. Со спасенными и спасателями пообщался специальный корреспондент ГАЗЕТЫ Дмитрий Соколов-Митрич. Никто никому не нужен 'И запомните: вы здесь никому не нужны. Вот вы, такие замечательные, молодые Лена, Веня и Катя, не нужны в этом городе абсолютно никому...' Так говорил Герман Лене, Вене и Кате. Веня и Катя, кажется, верили Герману. Лена - кажется, не очень. '...И я сам, такой крутой и умный, тоже никому не нужен, - продолжал Герман. - Все, кто говорит мне, что я им нужен, имеют в виду, что я им нужен, потому что я делаю то, что я делаю. Даже вам (!) я был бы не нужен, если бы не помогал детским домам. А вот смотрите, какой замечательный человек - Коля Сабинин. А он тоже никому не нужен. Ему говорят, что он нужен, только потому, что он создал фирму, которая занимается поставками и монтажом оптико-волоконного оборудования. Здесь, в Москве, вы будете кому-то нужны, только если будете что-то делать. В противном случае вы не нужны будете даже нам с Колей. Короче, порхать над вами никто не будет. Мое время стоит очень дорого, время Коли Собинина – еще дороже. Так что подумайте, готовы ли вы принять такие правила. Если нет - мы вас посадим в машину и увезем туда, откуда привезли'. Будь на месте Лены, Вени и Кати другие дети, они могли бы возразить Герману, что есть на свете по крайней мере пара человек, которым они будут нужны всегда и при любых обстоятельствах, - отец и мать. Но среди всех людей, которым Лена, Веня и Катя были не нужны, родители оказались первыми. Веня - из города Шуи, живет в детдоме с трех лет. Катя и Лена - из Рыбинска, в детдоме - с четырех. Первый 'наезд' Германа на детдомовцев состоялся год назад в одном небольшом офисе на Павелецкой. Так начался эксперимент по выживанию в мегаполисе нескольких выпускников провинциальных детских домов. С тех пор Герман 'наезжает' на каждого новичка, которого он и его команда привозит покорять Москву. Он и его команда называют себя несерьезно - 'мурзики'. Кроме Германа и Николая в команде состоят еще несколько сотен представителей московского среднего класса. Начиналось движение мурзиков как клуб альтруистов, действовавший исключительно по выходным дням. Позже все стало намного серьезнее. Откуда берутся мурзики? Слово 'мурзик', как уверяет Герман, как-то само собой возникает в голове любого человека, когда тот видит детдомовского ребенка в возрасте от 3 до 10 лет. Это не человек, это именно мурзик, этакий зверек - еще достаточно милый, потому что маленький, но уже достаточно дикий, потому что позади у большинства таких детей такое, что их сверстникам и не снилось. Ходит такой мурзик на задних лапах, но бывает, что босиком. Чай пьет из майонезной баночки - потому что в детдомах не хватает стаканов. Зачастую лет до пяти мурзики не умеют даже разговаривать. Большинство из них имеют живых родителей, но чем раньше таких родителей лишают родительских прав, тем меньше ужаса успевают хлебнуть их дети и тем больше у этих детей надежды на более или менее благополучное будущее. Основатель движения мурзиков - Герман Пятов - приехал в Москву из Ташкента в начале 90-х годов. При себе у него был только красный диплом медицинского института и свидетельство об отличном окончании ординатуры. Будущая профессия привлекала Германа возможностью быть бескорыстным. 'С 1991 года я уже проходил аспирантуру в лучшем Российском научном центре хирургии РАМН, - рассказывает он, - но постепенно бесплатная медицина превращалась в миф и мечта оказалась осуществленной только наполовину. Кроме учебы в аспирантуре мне приходилось заниматься коммерцией, поскольку нужно было покупать квартиру. После дефолта навалилась куча проблем, решая которые, я и попал как-то раз в грустный город Рыбинск Ярославской области. Он и сейчас не очень-то веселый. Дома разваливаются, на улицах - одни старики, цены даже в самых дорогих ресторанах - ниже плинтуса. В день моего знакомства с директором 72-го рыбинского детдома Ниной Михайловной Корнюшкиной ей реально нечем было кормить 85 детей: из-за накопившихся долгов им перестали отпускать продукты'. 'В общем, ты почувствовал, что вот она, вторая половина мечты?' 'Почувствовать-то почувствовал, но не осознал. Тогда я хотел только помочь пару раз, успокоить свою совесть и - шабаш. Но мой приятель Алекс написал о нашей поездке в Интернете. Народ в Сети легковозбудимый, мне стали звонить - типа мы тоже хотим, поехали. Я их грубо отфутболивал: хотите - поезжайте, чего ко мне пристали? А на Алекса я за эту подставу так разозлился, что год с ним не разговаривал. Но интернетчики все-таки взяли меня измором. Пришлось съездить еще раз. Компания получилась пестрая: банковские работники, пиарщики, какие-то байкеры, любители пива. Кто-то позвал с собой телевизионщиков, они стали делать сюжет, спросили, кто мы такие. Пришлось как-то назваться - и пошло-поехало. С тех пор по детдомам я езжу каждый выходной. Рыбинск, Нелидово, Эммаус, Шуя. Постепенно помимо нашей сформировалось еще несколько таких же команд по профессиональному признаку. Банкиры, рекламщики, компьютерные инженеры. Я их только координирую: подсказываю, где нуждаются, в чем нуждаются, как эффективнее потратить деньги. Кто-то занимается этим, чтобы как-то по-новому проводить свой уик-энд, кто-то берет с собой в воспитательных целях своих зажравшихся детей, кому-то за державу обидно, у кого-то все эти мотивы перемешаны'. То же самое по-испански 'У людей есть масса отговорок, чтобы не быть людьми. Можно ругать власти, соседей, страну, в которой родился, или непредвиденные обстоятельства. Все можно. Когда есть выбор, жизнь становится намного сложнее. Можно поехать в детский дом, а можно остаться дома. Можно решить для себя раз и навсегда, что ты человек, а можно спокойно продолжать жить, не замечая уже, что потихоньку стал обезьяной... Мурзики - это обычные люди... Ненадолго стать человеком приятно и ни к чему не обязывает'. Эти строки написал мурзик по имени Рубен Давид Гонсалес Гальего, писатель, лауреат 'Русского Букера' 2003 года. Он живет в Мадриде, его дедушка когда-то был генеральным секретарем Коммунистической партии Испании. Гонсалес с рождения страдает церебральным параличом, детство он провел, скитаясь по приютам для инвалидов. История его хождений по мукам, описанная им в книге «Белое на черном», потрясла Европу. О российском движении мурзиков Гонсалес узнал из газет. Теперь, не имея физической возможности ездить по детским домам, он делает все для его популяризации. 'Ребенку в детском доме обязательно надо, чтобы кто-то приходил… Кто-то большой и умный, кто-то из внешнего мира, кто поможет, расскажет и покажет правильное направление. Неправильное направление, к сожалению, всегда найдется кому показать... Мурзики не просто делятся с детьми предметами внешнего мира... они показывают детям, что мир не так плох, что есть надежда'. О пагубности альтруизма, или 'любовь не должна быть слюнявой' Сейчас помимо предпринимателей средней руки в рядах мурзиков есть и несколько человек из числа тех, кого принято называть 'российской элитой'. Эти люди и прежде переводили крупные суммы в разные благотворительные фонды, но тут их привлекла сама формула: деньги плюс действие. Один заместитель гендиректора очень крупной российской компании, вступивший в мурзики, сказал об этом так: 'Когда я помогаю деньгами, я откупаюсь. Когда я еду сам, я делаю дело'. 'Эти люди не афишируют своих имен, - говорит Герман. - Потому что в кругу им подобных признаться в том, что ты сам поехал на Черкизовский рынок, забил свой 'Мерседес' до отказа коробками с детской одеждой и отправился в какой-нибудь Нелидовский детдом, считается глупой и даже непростительной сентиментальностью. Одни из немногих, кто не скрывает своей причастности к мурзикам, - знаменитая балерина Нино Ананиашвили и ее муж Григорий Вашадзе, владелец крупных виноградников в Грузии и заметный игрок на мировых биржах. Короче, люди самые разные. Единственный контингент, который мы отсекаем сразу, - это розовые бестолковые альтруисты'. 'За что же вы их так?', - спросил я у Германа. 'Дело в том, что всякий раз, когда мы связывались с этим контингентом, заканчивалось это плачевно, - ответил мне Герман. - У благотворительности в России две беды - паразиты и альтруисты. Первые занимаются откровенным бизнесом по принципу 'рубль - детям, два - в карман'. Вторые просто щекочут свою совесть, а на деле дают первым возможность заниматься своим бизнесом, поскольку совершенно не думают о том, чтобы их помощь была эффективной. Собственно, движение мурзиков и возникло из тех людей, которые не верили фондам, они понимали, что большинство этих фондов стригут благотворителей, как рэкетиры лохов'. 'Но у вас же на первом месте не деньги, а именно деньги плюс действие. Чем же вам тут не угодили альтруисты?' 'Смотрите. Приходит, например, к нам на собеседование барышня - просто терминатор. Глаза горят. Кажется, весь мир готова сделать счастливым. И вдруг выясняется, что у нее ребенок в другом городе с няней, а она его второй месяц не видит. Я ее спрашиваю: зачем вам детдомовские дети, если у вас свой брошен? Она объяснить не может'. 'А ты можешь?' 'Могу. Просто человек приходит работать не для детей, а для себя. У человека просто какие-то комплексы, которые он желает кормить за счет детей. Если бы это было не так, он бы прежде занялся своим ребенком, а уж потом сиротами. Помощь таких людей все равно выйдет боком - мы уже это проходили много раз. Мы работаем на результат, а они – на процесс. Эта разница стала особо заметна в последний год, когда мы начали эксперимент с трудовой адаптацией детдомовцев. Потому что теперь мы имеем дело с тонкой психологической настройкой, которую можно сорвать одним неверным движением'. 'А почему вам надоело просто возить шмотки по детским домам?' 'Именно потому, что мы хотим работать на результат. В какой-то момент стало ясно, что только одевать и обувать детдомовцев - это все равно что просто кормить человека, который болен чумой. Нет, кормить его, конечно, тоже надо, но вместе с тем надо прилагать все усилия, чтобы найти вакцину против чумы. Иначе все усилия пойдут прахом'. 'И вы ее нашли, эту вакцину?' 'Да ее в данном случае и искать-то особо не надо. Есть такое слово из четырех букв - 'труд'. На самом деле все, что нужно сделать, чтобы воспитать человека, - это привить ему способность к труду и заразить идеей, ради которой он захочет трудиться. Вы думаете, я ради собственного удовольствия встречаю их в Москве наездом по полной программе? У них же у всех госпитальный синдром. В детдоме они жили хоть и бедно, но на всем готовом. Они не знают, откуда берутся деньги. У них никогда не было приватного пространства. Они всегда знали, что большинство воспитателей, даже если и ненавидят их, никуда не денутся, потому что сидят на зарплате. В головах детдомовцев, которые сюда приезжают, представление о необходимости каких-то собственных усилий, о ценности этих усилий сведены к нулю. Чтобы перевернуть сложившуюся у них картину мира, им нужна мощнейшая встряска. Любовь не должна быть слюнявой. А альтруисты - они из самых благих убеждений иногда ведут просто самую настоящую подрывную работу. Ах, какие бедные, несчастные детишки! Вот вам чай, вот вам пиво, вот вам потанцуем! Из-за таких людей мы чуть Лену не потеряли'. Лена и мармелад Лена Фомина работает секретарем в фирме Коли Сабинина. Общаться с журналистом она отказалась. 'Первые 3-4 месяца мы мучались с ней неимоверно, - вспоминает Коля. - Мы взяли ее секретарем на ресепшн: телефон, бумаги, чай-кофе, встретить-проводить. Зарплата - 300 долларов, но поначалу она не стоила и половины этой суммы. От нее стонал весь офис. Общаться по телефону она не умела вообще. Когда звонили клиенты, им казалось, что они попали в какую-нибудь пельменную-блинную. И самое ужасное - она не хотела меняться. В какой-то момент мы уже отчаялись, хотели искать ей замену. Она это почувствовала и стала податливее, потому что из Москвы уезжать уже не хотела, вошла во вкус. Пошла на курсы секретарей. Это немного помогло, и дело сдвинулось с мертвой точки. Сейчас она уже стала исправным функционером. Делает все, что от нее требуется. Но без энтузиазма. Стен не ломает. Я попытался сподвигнуть ее на изучение английского - активного желания нет'. 'Беда Лены как раз в том, что у нее есть альтруистка, которая мажет ей задницу мармеладом, - Герман в отличие от Коли предпочитает самые экстремальные формулировки. - Когда они с Катей Фадиной год назад приехали из Рыбинска, попали под опеку одной барышни-волонтера. Сначала они снимали комнату на окраине Москвы, но хозяева оказались алкоголиками, девчонкам пришлось съехать. Волонтер предложила одну из них взять к себе бесплатно. Ее выбор пал на Лену. А Катя Фадина вернулась в Рыбинск - при том, что она была перспективной девушкой, у нее было меньше проблем с общением, но 'барахтаться' она не захотела. А Лена теперь живет в тепличных условиях. Она не платит за квартиру, волонтер ей во всем потакает, и это ее портит. Но все равно результат налицо. Вы бы видели ее в самом начале! Мы, кстати, ее не выбирали, Лена – первый и последний случай, когда мы поверили администрации детдома. Но мы не жалеем, что столько мучались с ней. Теперь мы точно знаем, что идем в правильном направлении, раз нам удалось выправить даже такого человека, как Лена'. Наташа: 'В Москве так тихо и спокойно' Вместо уехавшей в Рыбинск Кати Фадиной мурзики привезли в Москву Наташу Пигасову из города Шуя Ивановской области. Первое время она жила дома у мурзика Ксении. 'Наташа очень удивилась, когда увидела паркет, - вспоминает Ксения. - Она в своей жизни ничего, кроме линолеума и кафеля, не видела. Со второй попытки ей сняли комнату на Чистых прудах. Повезло. Хозяева, старики, тоже выходцы из детдома. А с первой попытки мы нарвались на сутенеров. Очень распространенная ловушка. Дается объявление: 'Пожилые пенсионеры сдадут комнату одинокой девушке'. На месте оказывается, что пенсионеры уехали на лето на дачу, а вместо них - пара внуков. Остальное - вопрос времени'. Вот уже два месяца Наташа работает неподалеку от Курского вокзала в фирме мурзика Андрея Захарова. В бизнесе Андрей - прямой конкурент Николая Собинина, но в жизни они друзья. 'Она приехала в Москву, можно сказать, дипломированным специалистом, - улыбается Андрей, - в колледже три года отучилась. На экономиста-бухгалтера'. 'А чего вы улыбаетесь? Что, дебет с кредитом путает?' 'Ни в коем случае! Если бы знала, что это такое, наверное, путала бы. А так нет. Пока она отвечает на звонки, носит чай-кофе, осваивает Интернет. У меня нет для нее какой-то специальной воспитательной стратегии. Точнее, моя стратегия - в отсутствии стратегии. Помоги себе сама. И это работает. Я не могу сказать, что испытываю из-за нее какой-то особый геморрой. Она даже выгодно отличается от капризных секретарей-москвичек, которые сидят целыми днями в аське, а принести шефу чай с баранками для них чуть ли не позор. А Наташа, когда ей нечем заняться, не в аське сидит, а ходит по офису и столы протирает. В общем, старается. В ней есть какой-то драйв. Она наладила хорошие отношения с коллегами, сама научилась вслепую печатать на компьютере. Теперь хочет на юридический поступать'. 'Наташа, а если вдруг тебя уволят, куда ты пойдешь? В Шую вернешься?' 'Нет, в Шую не вернусь. Я буду делать все, чтобы остаться. Мне нравится в Москве. Здесь так тихо, спокойно'. 'Спокойно?!' 'Ну, в смысле, никто тебя не знает, никто тебя не дергает. Ты сама себе принадлежишь. Можешь начать сначала, стать такой, какой ты хочешь стать. А в Шуе все тебя знают такой, какая ты есть. Там тебе просто не дадут измениться'. Вениамин: 'Не просто колымить, а расти' Веня из Шуи, пожалуй, самый толковый из всех, кого мурзики вытащили в Москву. И не потому, что он мальчик, а потому, что так получилось. История Вениного успеха началась в 12 лет, когда в интернате, где он жил, сломался последний грузовик. Пока директор плакал, Веня достал книжку по автоделу, долго ее читал, а потом взял да и поменял крестовину кардана. Машина заработала. 'Меня это так удивило, - говорит Веня. - Бац, и что-то получилось! Потом я начал по вечерам машины у частников ремонтировать, потом стал автомобили продавать, а когда уже поступил в колледж - стал пригонять машины на заказ из Тольятти, Нижнего, Набережных Челнов. В принципе и в Шуе можно зарабатывать, если вертеться. А в Москву я поехал потому, что хочу не просто колымить, а расти'. В свои 20 он производит впечатление полноценного делового человека. Легко сходится с людьми, умеет распознавать их, способен, как говорит Собинин, ломать стены. Невозможно поверить, что Вениамин с трех лет жил в детдоме, что мать его алкоголичка, а имя отца он знает только по собственному отчеству. 'Ты уже год в Москве. По Шуе не скучаешь?' 'Нет. Иногда созваниваемся со знакомыми. Вот недавно мне звонили, сказали, что девчонка одна повесилась, с которой мы вместе учились'. 'Почему?' 'Трудно сказать. Просто безнадега крепчает. Когда мне было 7 лет, нас в первом классе 10 человек было. Потом каждый год по 5-6 новеньких прибавлялось. А сегодня в первом классе уже 25 человек. А ПТУ в поселке Лух, которое я закончил, каждый год выпускает 400 человек. Из них 300 становятся алкоголиками. А учатся знаешь как? На выпускном экзамене одного подвели к машине, говорят: залей воды. Знаете, куда он залил? В выхлопную трубу'. Пока Вениамин работает у Собинина курьером за 300 долларов. 125 уходит на комнату, на остальное он умудряется жить, дружить с девушкой и еще 100 долларов откладывать на мечту. То есть на квартиру. 'Веня, но это же бессмысленно. Что такое 100 долларов в месяц?' 'Тут дело в принципе. Если я сейчас не буду откладывать 100 долларов, я потом не смогу откладывать больше'. И в самом деле, в должности курьера Веня пребывает последние дни. Николай считает, что он уже созрел для более серьезных свершений. Осенью Вениамин поедет на прокладку оптико-волоконного кабеля в Башкирию. Там уже совсем другие деньги. Через 2-3 года он сможет стать небольшим начальником, инженером полевых работ. Из-за Вени между Николаем и Германом даже возникла конкуренция. Герман хотел оставить Вениамина у себя водителем-экспедитором - развозить по детским домам те самые ботинки. Но в конце концов уступил. Вариант Николая посерьезней, зачем же лишать человека перспектив? Между Клюней и Кюлмягломой Когда я писал этот материал, мне позвонил Герман и сказал, что завтра мы едем на Ладожское озеро. Билеты он уже купил. Ночь до Лодейного поля, потом 170 километров на машине до Питкаранты, потом 20 минут на катере до острова Мантсинсаари. Все это территория бывшей Финляндии, отошедшая России в 1940 году. Мантсинсаари в переводе с финского - земляничный остров. На куске суши размером 17 километров в длину и 6 в ширину живут всего два человека: на одном конце острова белорус Александр Клюня, на другом - финн Матвей Кюлмяглома. Финн и белорус друг друга не любят. Особенно финн белоруса. Но это отдельная история. Главное, что теперь финн не любит еще и 20 детдомовцев, которые приехали из Тверской области на два месяца в трудовой лагерь. Один из совсем уже 'крутых' мурзиков взял этот остров в аренду и стал его обустраивать. Для начала решил расчистить просеки для ЛЭП. Герман уговорил 'крутого' мурзика отдать этот подряд детдомовцам. Тот согласился, хотя обошлось это ему раз в пять дороже, чем если бы он имел дело с профессионалами. К нашему приезду ребята вырубили 1,5 километра сплошного березового молодняка на просеке шириной 50 метров. Это за полтора месяца. 'Сначала никто работать не хотел. Сан Саныч нас только успевал по кустам собирать, - рассказывает 16-летний Андрей Шепелев. - По утрам куда только ни прятались, чтобы еще поспать. На крышу навеса, в рюкзаки. Но бежать отсюда некуда, кругом вода. Потихоньку втянулись. Сейчас в день уже метров по 100 проходим'. Сан Саныч Волков и Элина Евгеньевна Громова - командированные с ребятами воспитатели. Элина Евгеньевна ведет дневник. Я читал его. 'Первый день. Срубили 4 дерева'. 'Живем 3 дня. Ребята под руководством Сан Саныча соорудили душевую кабину и сушилку для рыбы'. 'День 8-й. У нас появились крысы. Кто-то из своих залез в лабаз и украл сгущенку. Вводим принцип коллективный ответственности. Все без ужина'. 'День семнадцатый. Ночью сбежали Бобылев и Богданов. Искали всем лагерем. Нашли. Хорошо все-таки, что это остров'. 'Позади 3 недели. Братья Громовы и Рома Коляскин приготовили лягушачьи лапки. Странные они, эти французы'. 'Месяц. К нам заглянули немцы. Как их зовут, мы так и не поняли. Ясно только, что они едут на велосипедах вокруг Ладожского озера. Отпустили с миром'. «Месяц и неделя. Звонил Герман. Обещал привезти удочки. Если хочешь, чтобы человек был сыт сегодня, дай ему рыбу. Если хочешь, чтобы человек был сыт всегда, дай ему удочку. Кажется, Конфуций». К месту работ ребята добираются несколько километров. Возит их белорус Клюня, у него есть трактор с прицепом. По дороге нам попадаются дома, брошенные финнами еще полвека назад. Заросшее финское кладбище. 'Бросайте вы свой детдом, - смеется Клюня. - Приезжайте сюда, я вам покажу, где еще хорошие дома стоят, отремонтируете, будете жить. Представляете, как финн взвоет?' Ребята задумываются. 'Этот лагерь мы задумали как своего рода кастинг, - говорит Герман. - Кто пройдет его достойно, того можно брать в Москву. Места уже имеются'. Увы, кастинг пройдут далеко не все. 13-летний Костя Константинов, скорее всего, не пройдет. Здесь он работает из-под палки, из детдома в Тверской области постоянно убегает. 'Его уже не исправить даже мурзикам, - считает Сан Саныч. - Он к нам в 8 лет попал. Если бы хоть на 3 года пораньше...» Однажды родители послали шестилетнего Костю в лес за закуской. Костя набрал грибов, но потерялся. Трое суток он бродил по лесу. Спал днем, а шел ночью, потому что засыпать ночью было страшно. Грибы он потерял. Когда наконец нашел дорогу и вернулся домой, родители избили Костю. За то, что не принес закуски. К сожалению, не все люди - мурзики. ПИТКАРАНТА – МОСКВА